– Д... Джесси? – запинаясь прохрипела Абигейл.

Она медленно опустила ногу, осознав, насколько бесстыдна ее поза, а Джесси, без сомнения, уже некоторое время не спал.

– Т... ты разбудил меня.

– Я и хотел это сделать, любимая, – прошептал он, удерживая свою добычу лишь пристальным, горящим взглядом.

Абигейл, прогнувшись, слегка подалась назад и приподнялась на локте, наблюдая, как глаза Джесси остановились на открывшейся груди и потом вернулись на лицо. Она чувствовала, как его теплая рука скользит по пояснице, огибает ягодицу, внутреннюю сторону икры и нежно подталкивает ее колено обратно вверх. Он ни на секунду не спускал глаз с ее лица.

– Теперь моя очередь изучать твое тело, как ты изучала мое все эти недели, Эбби.

Ее тело было влажным, где прошелся его язык, когда она спала, и она чувствовала прохладу. Наивность исчезла – Абигейл прочитала теперь по глазам Джесси и поняла его намерения. Она невольно содрогнулась, потом медленно спрятала грудь под рукой, не зная точно, как бы спрятать все остальное. Загипнотизированная желанием в его глазах, она с трепетом наблюдала, как Джесси опять опустил голову к ее белому бедру, и, закрыв глаза, испустил звук, в котором слышалась огромная страсть. Он приподнялся на одной руке и теплой ласковой ладонью прижал спину Эбби к своему животу. Ее щека лежала на подушке, сердце бешено колотилось о матрас. Теплые губы Джесси не отрываясь двигались вверх и вниз по ее спине, повторяя имя прямо возле кожи.

– Эбби... Эбби... Эбби...

Снова и снова он пробегал по всему ее телу мягкими усами и еще более мягкими губами, пока все внутри нее не было охвачено томлением. Он нежно перевернул Эбби на спину, открыв, наконец, то, что он хотел видеть, и покрыл ее плоть влажными поцелуями. Его бархатный голос шептал, что второй раз будет лучше, и просил ее лежать спокойно.

– Не сопротивляйся, Эбби. Я покажу тебе... Эбби, ты такая крошечная... О Боже, ты прекрасна... Ш-ш-ш, не закрывайся от меня... это больше... Поверь мне, Эб.

Когда она инстинктивно повернулась, он носом оттолкнул ее руку. Потом его зубы нежно прикусили кожу на ее руке и перенесли ее к лобку.

– Джесси, – прохрипела Абигейл еще раз, умоляя его о том, чего и сама не знала.

– На этот раз не будет больно, Эбби, я обещаю.

Нет, подумала она, люди не должны этим заниматься! Но люди всегда занимались, она знала это. Рот Джесси ласкал ее везде, и Абигейл удивлялась остаткам сознания, неужели она потеряла всю свою волю, чтобы сопротивляться. Он доводил ее до высшей точки наслаждения: внутри Абигейл все взрывалось, словно сигнальная ракета, и из центра к кончикам ног и рук распространялось пламя гигантского взрыва чувств. Она открыла глаза, почувствовала взгляд Джесси, остановившийся на ее животе, на ее изумленных, остекленевших глазах. Она застонала и томно повела плечом. Она понимала, что Джесси удовлетворение нужно ничуть не меньше, чем ей секунду назад, попытавшись собрать свои расстроенные чувства, она протянула ему навстречу руки. Он ринулся к ней, что-то шепча на ухо, заключил ее в объятия, приподнял, перевернул и посадил на себя. Он притянул Абигейл вниз, пока ее грудь не коснулась спутанных волос у него на груди. Слова стали бесполезны. Ее тело и его руки говорили ей, что делать. Невинность, робость, наивность, все ушло, когда Абигейл начала двигаться, наблюдая за довольным лицом Джесси с закрытыми глазами и откинутой головой. Его губы открылись, дыхание стало резким, Абигейл увидела, что он полностью отдался порыву, который раньше подарил ей. Ее сердце парило, глаза жгло. Вот, вот, как это должно быть и для мужчины и для женщины, поняла она. Один дает другому, другой берет у другого. И дать надо с таким же наслаждением, как и взять. Она покачнулась, и веки Джесси дрогнули, потом закрылись снова. Она снова вошла в ритм, и висок Джесси уткнулся глубоко и подушку. Невероятно, но когда он достиг пика наслаждения, он закричал – было ли это ее имя или какое-то бессмысленное восклицание, а может быть и то и другое вместе – это не имело значения. Абигейл улыбнулась, почувствовав себя опытной и живой, с выплескивавшейся наружу радостью.

Она рухнула на его широкую грудь, положив лоб ему под подбородок. Его рука устало легла ей на плечо, легонько лаская, и опять безвольно упала на подушку. Потом неожиданно возле ее уха послышался тихий, добрый смешок, это смеялся Джесси, и Абигейл в замешательстве посмотрела на него. Глаза оставались закрытыми, а грудь поднималась и опускалась от смеха.

И вдруг она поняла, почему он смеется – это был смех простого удовольствия. На ее губах заиграла улыбка, и внутри нее затеплился медленный огонек ответной радости. Джесси крепко обнял Эбби и улыбнулся, нежно перекатываясь вместе с ней.

– Ах, Эбби, ты прекрасна, – раздалась его похвала, – ты чертовски хороша.

Никакие другие слова не могли в этот момент больше обрадовать Эбби. Она улыбнулась ему в грудь. Потом он закинул руки за голову и умиротворенно закрыл глаза. Абигейл смотрела на него с изумлением, пока он не заснул. А она сидела верхом на нем – завороженная, обнаженная и новая.

ГЛАВА 16

Едва проснувшись, Эбби поняла, что перетрудилась. Ей было тридцать три года и некоторые мышцы, которые она потянула прошлой ночью, не растягивались много лет. Подавив стон, она перевернулась на край кровати.

– Доброе утро, мисс Абигейл, – послышался растягивающий слова, приятный голос с хрипотцой позади нее. Но она не могла даже и думать, чтобы оказаться лицом к лицу с Джесси,зная, что через несколько часов он навсегда уйдет из ее жизни. Обвив ее бедра сильными, загорелыми руками, он поцеловал ее внизу, почти там где она сидела. Джесси лежал позади Эбби, поверх помятой простыни __ куда ты собралась? – лениво полюбопытствовал он, слегка ущипнув.

Она втянула в себя воздух и напрягла спину.

– Не делай так, больно!

Он оставил ее и наблюдал, как она медленно поднимается, держась за поясницу. Два или три шага – и они знали, что у Абигейл болит не только спина. Но она все равно добралась до сброшенной на полу одежды и, превозмогая боль, наклонилась за халатом.

Ну и наслаждение!

Джесси хотел насладиться Эбби утром, но понял, что об этом не может быть и речи. Она выпрямилась во весь рост, но движения ее были не такими проворными, как раньше. Она вяло побрела из комнаты, а Джесси остался лежать, чувствуя себя на седьмом небе – в этом не было никаких сомнений! Он напрягся, зевнул, почесал грудь и весело вскочил, чтобы натянуть штаны.

Эбби увидела грязный поднос, кости и застывший жир на тарелках. Она оглядела кофейные чашки с коричневыми пятнами на стенках и осадком на дне, стаканы с выдохшимся шампанским, пятно на скатерти, куда упал кусок мяса. С грустью она вспомнила их веселый смех, когда она несколько раз тщетно пыталась ровно расстелить скатерть. С отвращением она стояла посреди комнаты и в раздумье затягивала пояс халата, пока он не разрезал ее чуть ли не пополам. Она сказала себе, что не должна думать о прошлой ночи, как о чем-то омерзительном! Но не могла! Видя беспорядок на столе, она думала с сожалением, что бы вымыть первым, тарелки или себя?

У нее за спиной, опершись о косяк двери и сложив руки на груди, стоял Джесси. Он легко читал ее настроение, словно все старомодные заповеди, по которым она жила, бежали телеграфной лентой поперек ее спины в мешковатом халате.

Он гадал, что сделать, или сказать. Если начать шутить, шутку не оценят. Если обнять, она оттолкнет его. Если позволить ей переложить всю вину на себя, будет хуже. И все же, он не мог просто стоять.

Он подошел к ней со спины, положил руки на ее плечи и решил сказать правду:

– По утрам людям иногда надо, чтобы их кто-то успокоил, и иногда это должны делать и мужчины, и женщины.

Он мягко погладил ее напряженную шею большими пальцами. Джесси почувствовал, как Эбби сглотнула, и продолжал утешать ее.