ГЛАВА 12

На следующее утро Боне Бинли стоял, ухмыляясь, перед верандой мисс Абигейл, и непомерная голова его с дыркой вместо зубов и выступающим вперед кадыком словно фонарь из тыквы для праздника хэллоуин высилась над забором.

– Доброе утро, мизз Абигейл. Прекрасное утро. Прекрасное... Этот пакет... для вас прибыл на станцию вчера поездом, мизз Абигейл, но никого не оказалось под рукой, чтобы принести его, поэтому Макс нанял меня на утро.

– Спасибо, мистер Бинли, – ответила она, открыв дверную створку ровно настолько, чтобы мог пройти пакет, и страшно разочаровала старину Бинли, который отдал бы пол упаковки табака, чтобы посмотреть, что делает грабитель у нее в доме. Захлопнув дверь под носом Бонса, мисс Абигейл добавила: – Я очень благодарна вам, мистер Бинли.

Она единственная называла его мистером.

– Конечно, мизз Абигейл, – с оттенком почтительности сказал Боне, кивая и шаркая огромными ногами, заставляя мисс Абигейл задуматься, не стоит ли ей спихнуть его с веранды, как какую-нибудь докучливую муху.

Однажды, когда они были моложе, Боне купил мисс Абигейл корзину на пикнике по случаю Четвертого июля и навсегда запомнил вкус ее сметанника и жареного цыпленка, ее манеру вести себя как леди и то, как она пригласила его к себе сделать небольшой ремонт крыши, и как угостила потом пирогом и кофе. Но теперь его не пускали в дом, а любой дорожный грабитель мог залезть под юбку мисс Абигейл, о чем судачил весь город.

– Как там приятель грабитель поживает? – спросил Боне, приподняв свою измятую шляпу и почесав лоб.

– Я не могу дать вам квалифицированной медицинской оценки его состояния, мистер Бинли. Если вы хотите это узнать, чтобы распространять вместе с табаком возле магазина, советую обратиться к доктору Догерти.

Боне только собирался выплюнуть жевательный табак, как мисс Абигейл предупредила его из-за двери:

– Не оставляйте после себя ничего на моей собственности, будьте добры, мистер Бинли!

Что за черт, подумал старина Бинли, если она говорит о его намерении плюнуть, то какого лешего она так просто и не скажет о плевке? Может быть люди правы, когда говорят, будто она временами чванлива. Боне выплюнул жвачку только на дороге. Он не собирался спорить с ней – увольте! – только не старина Боне. И если он не ошибался, не было на свете человека, дорожного грабителя или кого еще, который хотел бы с ней поспорить!

На пакете кроме денверской почтовой марки и надписи с именем мисс Абигейл, Разъезд Стюарта, Колорадо, не было никаких пометок. Она не узнала почерк. Он был наклонный, размашистый, и сердце ее забилось быстрее. За всю свою жизнь она получила, наверное, не больше трех посылок. Одна много лет назад содержала маленькую рамку, которую она заказала для портрета родителей, еще была посылка с судном для отца. Эта посылка была третьей в жизни мисс Абигейл, и ей хотелось подольше гадать от кого она.

Она встряхнула коробку, внутри зашуршало, словно там были высохшие лепешки. Мисс Абигейл увидела, что Боне исчез за поворотом, и почему-то принесла пакет на веранду к качелям. Она наконец осторожно, не разрывая, сняла обертку, отложила ее, встряхнула коробку и даже понюхала. Пахло чем-то вроде страниц старой книги, бумагой и сухостью. Мисс Абигейл поставила коробку на колени и просунула под крышку руку, раскачиваясь на качелях и переживая восхитительное изумление, смешанное с любопытством. Несколько секунд она ждала в предвкушении, пытаясь запомнить это чувство, чтобы потом долго вспоминать. Она подняла крышку, и дыхание перехватило: прижавшись друг к другу, там лежала пара самых прекрасных туфель, какие она когда– либо видела. Еще была сложенная записка, но мисс Абигейл не торопилась брать ни записку, ни туфли, а вместо этого, прижав руки к губам, вспоминала расстроенное лицо Дэвида Мелчера в последний раз, когда она увидела его.

В конце концов мисс Абигейл взяла записку в одну руку, а туфлю в другую.

«О Боже мой! – подумала она. – Красные! Что я буду делать с красными туфлями?» Она рассматривала изысканную кожу, нежную как лепесток горечавки, такую мягкую и тонкую, что она удивилась, как она выдерживает вес человека. Они были высокими с изящной шнуровкой, с каблуками в форме талии феи, вогнутыми и модными. Дотрагиваясь до замшевой поверхности, она поняла, что они были сделаны из настоящей самой лучшей лайки. Дэвид, подумала мисс Абигейл, Дэвид, спасибо тебе. И она прижала туфлю к щеке, думая о нем и мечтая, чтобы он был рядом. Она с радостью одела бы туфли, пока читала записку, но никогда в жизни не одела бы их на людях. Но, может быть изредка в спальне. Она положила туфлю обратно в коробку рядом с парной и прочитала записку.

Дорогая мисс Абигейл.

Я взял на себя смелость– нет, честь– выслать наилучшую пару туфель из последней партии, ожидавшей меня, когда я прибыл в Денвер. Мне будет приятно думать, что они будут на Ваших изящных намеках, когда Вы срезаете настурции и несете их в свой гостеприимный дом. Я думаю о Вас и даже теперь сожалею о своей поспешности, с которой говорил тогда с Вами. Если Ваше сердце простит меня, знайте, что я бы хотел, чтобы все сложилось по-другому.

Ваш покорный и благородный слуга, Дэвид Мелчер

Мисс Абигейл на протяжении тринадцати лет думала, что знает, как чувствует себя женщина с разбитым сердцем, отвергнутая мужчиной, которого она любила. Но теперь ей казалось, что чувство потери чего-то еще не обретенного намного горше, чем страдания по прошлому. Ее сердце сжималось от мысли, что Дэвид Мелчер тоскует по ней – это невозможно, казалось ей, учитывая ее возраст. Такой утонченный человек, именно такой, какого она ждала все годы, с тех пор как уехал Ричард. И теперь она не могла встретиться с ним и сказать: «Вернись... Я прошу тебя... Давай начнем с начала». На коробке не было никаких опознавательных знаков – ни названия компании, ни маркировок о цвете или фасоне. Не было зацепки, по которой можно было бы узнать, где работал Дэвид. Она только помнила, что он упомянул Филадельфию, и видела, что этот пакет был отправлен из Денвера. Но это были большие города, Денвер и Филадельфия, города, в которых было много обувщиков и очень много торговцев. Было невозможно там найти человека, который не имел постоянного адреса. Но подумав об этом, мисс Абигейл вдруг припомнила слова клуб Элизиум.

Клуб Элизиум! Филадельфия!

Именно там он останавливался, возвращаясь в город. С замирающим сердцем мисс Абигейл поняла, что может написать ее благодарность на адрес клуба Элизиум в Филадельфию и надеяться, что Дэвид каким-то образом получит письмо во время одного из возвращений и, возможно – всего лишь возможно – он когда-нибудь вернется на Разъезд Стюарта и повидает ее.

– Эбби? Что ты здесь делаешь? – В двери показался свежий, взъерошенный Джесси, босиком и с обнаженной грудью.

Мисс Абигейл в возбуждении пробормотала:

– Ох, мистер Камерон, посмотрите, что только что прислали мне. – Она не могла оторвать глаз от туфель, которых он еще не видел. Она внесла посылку в гостиную и положила ее в столовой на дальнем конце стола, рядом с оберткой адресом кверху, так, чтобы не было никакого сомнения, что туфли адресованы ей.

Джесси приковылял, чтобы посмотреть:

– Откуда вы выписали это? – спросил он, удивленный тем, что увидел алые туфли, которые совсем не подходили к тем вещам, что выбирала мисс Абигейл.

– Я их не выписывала. Это подарок от Дэвида Мелчера.

Джесси взглянул на туфли второй раз и решил, что они ему ужасно не понравились.

– ДэвидМелчер? Боже мой! С чего такая развязность? А какие туфли! Просто шокирующие, мисс Абигейл.

– Мне они кажутся просто прекрасными, – сказала мисс Абигейл, дотрагиваясь пальцем до туфель и не задумываясь над тем, что делает. – Такой подарок сможет сделать не каждый мужчина.

Джесси видел, как нравится мисс Абигейл легко касаться кожи, почти благоговейно гладить туфли от шнурков до язычка и носка.